— Дешево на своих-то харчах. Ну, нам предусмотрительно говорят — дескать, война, братья ваши, очевидно, сражаются, так уже не жадничайте. Ладно —
где наше не пропадало?
— Ах, сколько дела! — повторял он, не выпуская руки Галактиона из своих рук. — Вы меня, господа, оттерли от банка, ну, да я и не сержусь, —
где наше не пропало? У меня по горло других дел. Скажите, Луковников дома?
Митенька вздрогнул при звуках этого голоса; ему серьезно померещилось, что кто-то словно высасывает из него кровь. Снова водворилось молчание; только карты хляскали по столам, да по временам раздавались восклицания игроков: «пас»; «а ну,
где наше не пропадало!» и т. д. или краткие разговоры вроде следующих...
— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля… Чашка стоит дороже, она фамильная, но… бог с вами!
Где наше не пропадало! Потом-с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок… Долой десять… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять… Десятого января вы взяли у меня десять рублей…
— Иногда какое-то отчаяние нападает… является какая-то проклятая неуверенность. Иногда работаешь, бьешься, а тут как палкой по голове: «Все, дескать, это некоторое сражение с ветряными мельницами и добродетельное удерживание бури зонтиком…» Ну, а потом опять этакая светлая вера является, надеждишки разные —
где наше не пропадало.
— Ну, да
где наше не пропадало! — успокоил он себя через несколько минут. — И то сказать, в хорошие руки попали, Мардарьеву этих денег не видать… Отдаст она ему сотню, а остальные припрячет… И хорошо, хоть этот шалаган знать не будет, как меня его супружница важно нагрела… А мы наверстаем…
Неточные совпадения
— Ага! Так вот как! — вскричал он в удивлении, но злобно усмехаясь, — ну, это совершенно изменяет ход дела! Вы мне чрезвычайно облегчаете дело сами, Авдотья Романовна! Да
где это вы револьвер достали? Уж
не господин ли Разумихин? Ба! Да револьвер-то мой! Старый знакомый! А я-то его тогда как искал!..
Наши деревенские уроки стрельбы, которые я имел честь вам давать,
не пропали-таки даром.
Народу было
пропасть, и в кавалерах
не было недостатка; штатские более теснились вдоль стен, но военные танцевали усердно, особенно один из них, который прожил недель шесть в Париже,
где он выучился разным залихватским восклицаньям вроде: «Zut», «Ah fichtrrre», «Pst, pst, mon bibi» [«Зют», «Черт возьми», «Пст, пст, моя крошка» (фр.).] и т.п. Он произносил их в совершенстве, с настоящим парижским шиком,и в то же время говорил «si j’aurais» вместо «si j’avais», [Неправильное употребление условного наклонения вместо прошедшего: «если б я имел» (фр.).] «absolument» [Безусловно (фр.).] в смысле: «непременно», словом, выражался на том великорусско-французском наречии, над которым так смеются французы, когда они
не имеют нужды уверять
нашу братью, что мы говорим на их языке, как ангелы, «comme des anges».
— В твои годы отец твой… водоливом тогда был он и около
нашего села с караваном стоял… в твои годы Игнат ясен был, как стекло… Взглянул на него и — сразу видишь, что за человек. А на тебя гляжу —
не вижу — что ты? Кто ты такой? И сам ты, парень, этого
не знаешь… оттого и
пропадешь… Все теперешние люди —
пропасть должны, потому —
не знают себя… А жизнь — бурелом, и нужно уметь найти в ней свою дорогу…
где она? И все плутают… а дьявол — рад… Женился ты?
Что же далее? Насмотрелся он всего по походам в России: ему
не понравился дом,
где батенька жили и померли. Давай строить новый, да какой? В два этажа, с ужасно великими окнами, с огромными дверями. И
где же? Совсем
не на том месте,
где был
наш двор, а вышел из деревни и говорит: тут вид лучше. Тьфу ты,
пропасть! Да разве мы для видов должны жить? Было бы тепло да уютно, а на виды я могу любоваться в картинах. На все его затеи я молчал, —
не мое дело, — но видел, что и великие умы могут впадать в слабость!
— Красота-то
где будет церковная? Ведь без малого двести годов сияла она в
наших часовнях, двести годов творились в них молитвы по древнему чину за всех христиан православных… И того лишиться должны!.. Распу́дится
наше словесное стадо, смолкнет пение за вся человеки и к тому
не обновится… Древнее молчание настанет… В вертепах и
пропастях земных за имя Христово придется нам укрываться…